ТЕЗИСЫ ДОКЛАДОВ ( продолжение)
Сидоренко В.А.
Крымский федеральный университет
им. В.И. Вернадского
(г. Симферополь)
«Таврский ксоан» Херсонеса
Доклад посвящен находке в Херсонесе "таврского ксоана", о котором, как можно предполагать, писал Страбон (VII, 308). Ксоан представляет собой кремневую сложную конкрецию в виде головы лани, механически очищенную от белой корки мелового и силикатного плотного слоя и имеющую на месте рога глубокую лунку, оставшуюся от выбитого керном коричневого ядра с набитыми тем же керном точечными перекрещивающимися линиями.
Эта примитивная скульптура использовалась в забутовке, укреплявшей северный берег городища каменной закладки и обнаружилась при разрушении ее сильным осенним штормом прошлого года. Предполагаю, что в каменные отвалы она попала во время раскопок большого алтаря, производившихся С.В. Рыжовым[1].
Рядом с алтарем С.В. Рыжовым вскрыто вырубленное в скальном материке маленькое помещение неизвестного назначения, думаю, там и хранились "састеры", о которых, согласно Присяге граждан Херсонеса, нельзя было разглашать "ни эллину, ни варвару". Вот тут-то можно догадываться, причем же варвары? В "Киприях" сообщается, что тавры называли почитаемую ими богиню Ифигенией, в "Перечне женщин" Гесиода – Ифимедой, дочерью Агамемнона.
Трагедии "Ифигения" были написаны – в первой половине V в. до н.э. Эсхилом, в середине или чуть позже – Софоклом (известны малые фрагменты) и Еврипидом, последним – "Ифигения в Авлиде". Труднообъяснимым является более раннее написание Еврипидом, чем "Ифигения в Авлиде" – "Ифигении в Тавриде" (после 415 г. до н.э. или в 416 – Б. М. Никольский, 2017), но оригинальность сюжета последнего заключается в похищении греками у тавров их ксоана, обращенного уже Еврипидом в "статую” Артемиды или "образ богини".
Не правда ли, все это становится особенно интересным, когда имеются два атрибута херсонесской Партенос, подаваемые ею реальные признаки присутствия – ἐπιφανεῖαι ‘явления’ и σαμεῖαι ‘знамения’? С. А. Жебелев писал: «Таким образом, херсонесский гражданин клятвенно обязывался оберегать кумир таврского божества, его «састер», ставший для Херсонеса палладиумом» [Жебелев, 1953, с. 245].
Стоянова А.А.
Институт археологии Крыма РАН
(г. Симферополь)
Новый могильник с кремациями римского времени в Горном Крыму
Осенью 2023 г. в результате разведок в окрестностях пос. Научный, проведенных экспедицией Института археологии Крыма РАН, был выявлен новый могильник Темир-Чаир. Памятник находится на вершине одной из возвышенностей безымянного залесенного горного хребта, вытянутого с северо-востока на юго-запад, расположенного на северном макросклоне Главной гряды Крымских гор и образующего водораздел между верховьем реки Бодрак и средним течением реки Кача.
На поверхности грунтовой дороги, ведущей из пос. Научный в с. Верхоречье Бахчисарайского района, разведками зафиксированы небольшие скопления фрагментов амфор, среди которых присутствовали мелкие обломки кальцинированных костей. На месте двух таких скоплений, обнажившихся в восточном срезе грунтовой дороги и частично выходящими на ее поверхность, заложен шурф № 1 размером 2 х 2 м. В нем, сразу под дерном, были расчищены три сильно раздавленные амфоры, содержавшие многочисленные мелкие фрагменты кальцинированных человеческих костей[2]. Сжигание тел происходило на стороне, при высокой температуре (900° С и выше). Хорошо очищенные от углей и золы жженные кости помещались в амфоры, которые устанавливались в неглубокие вырубленные в песчанике ямки, прикрытые сверху небольшими камнями. Ориентировка всех трех урн была одинаковой — горлом на юго-запад. Скорее всего, в качестве урн использовались не целые амфоры, а их нижние части, иногда с отбитыми ножками. Урны использовались для индивидуальных захоронений, которые почти не сопровождались погребальным инвентарем: обнаружены только глиняное пряслице и фрагмент венчика гончарной тарелки. Следы воздействия огня на этих предметах отсутствуют. Кости животных среди кремированных останков не выявлены.
Анализ амфорного материала позволяет заключить, что погребения, открытые в шурфе № 1, совершались, скорее всего, в рамках II - первой половины III вв. н. э. Определить дату точнее, главным образом ее верхнюю границу, проблематично. Подъемный материал, среди которого присутствовали ножки псевдокосской амфоры с двуствольными ручками, амфор типа Син II и Зеест 90, позволяет предполагать, что на могильнике могут быть открыты захоронения и более раннего времени.
Вновь выявленный некрополь Темир-Чаир в сочетании с кремациями, открытыми в горной Таврике на протяжении последнего десятилетия (могильники в Байдарской и Варнутской долинах, Фронтовое 3, Киль-Дере, Лучистое 2), заставляет пересмотреть принятую многими исследователями концепцию о появлении обряда трупосожжения у населения региона не ранее середины III в. н. э. в связи с проникновениями в Крым германских племен.
Турова Н.П.
Институт археологии Крыма РАН
(г. Ялта)
Деятельность Ялтинской – Южнобережной экспедиции
в период с 2010 по 2024 гг.
Около 15 лет на Южном берегу Крыма в границах Ялтинского и Алуштинского регионов осуществляет свою деятельность археологическая экспедиция под руководством автора. За этот период, менялись эпохи, юрисдикции, нормативные документы, но остались неизменными организационно-финансовые условия деятельности экспедиции. Она была организована и по-прежнему, существует исключительно (как сейчас принято говорить) за счёт волонтёрской помощи и активной поддержки энтузиастов, увлечённых многотысячелетней историей Крыма и особенно Ялтинского региона.
Данное сообщение, это попытка подвести своеобразный итог о проделанной работе и знак благодарности друзьям и коллегам, которые оказывали и оказывают материальную, физическую и интеллектуальную помощь Южнобережной экспедиции Института археологии Крыма РАН. Без этой поддержки и содействия, экспедиция не могла бы состояться и поставленные перед ней задачи, не были выполнены.
В 2010 г. она начиналась как экспедиция Ялтинского историко-литературного музея и состояла из одного человека. С самого начала существования экспедиции и по сей день главной задачей является составление археологической карты Ялтинского района Южного берега Крыма и прилегающих в нему территорий.
На данный момент, основываясь на историко-архивных данных, научных публикациях и на собственных археологических исследованиях, составлена ориентировочная археологическая карта Ялтинского района, включая прилегающие к нему южные отроги Главной гряды и плоскогорья яйлы, объекты, расположенные на шельфе Черноморского побережья.
На 1.05.2024 год, в результате обобщения и систематизации материалов, учтено более 360 объектов археологии со сплошной нумерацией, это: случайные разновременные находки, местонахождения подъемного материала, обнажения культурного слоя, отдельные объекты археологического наследия (ОАН). Из них только 65 объектов внесены в официальные списки и перечни. Два из них имеют федеральное значение, 63 – выявленные объекты культурного наследия регионального значения (ВОАН). Границы и точная датировка большинства обозначенных пунктов все еще не определены и это, безусловно, задача будущих исследований.
Учтенные объекты по хронологической принадлежности подразделяются следующим образом:
1) доисторические памятники: местонахождения артефактов и стоянки эпохи палеолита, мезолита-неолита, энеолита и бронзового века;
2) объекты рубежа эпохи бронзы и раннего железного века, памятники античного времени: поселения, могильники, укрепления, святилища и местонахождения артефактов (в том числе случайные находки монет);
3) памятники эпохи средневековья – нового времени: поселения, могильники, укрепления, гончарные центры, христианские храмы, мусульманские некрополи, случайные находки монет и др. артефактов.
В процентном отношении на первом месте стоят памятники эпохи средневековья – Нового времени, на втором – доисторические памятники, на третьем – памятники эпохи поздней бронзы – раннего железного века.
За время существования экспедиции взято 17 открытых листов, написано 18 отчетов. В течении пяти лет (2012, 2013, 2016 – 2018 гг.) за один полевой сезон было взято по два открытых листа – на разведки и раскопки пещерного комплекса Иограф и храма на склоне вершины г. Кильсе-Бурун. В фонды Ялтинского историко-литературного музея (на 1.05.2024 г.) поступило 3628 единиц хранения, в Алуштинского историко-краеведческого музея – 466 единиц.
За время работы экспедиции написано 46 научных публикаций, среди них одна научно-популярная монография и 11 работ в соавторстве с сотрудниками Крымского филиала Института археологии НАН Украины, Института археологии Крыма, Таврического археологического общества и Крымского федерального университета. Наша экспедиция продолжает свою работу на территории Южной Тавриды, впереди нас ждут новые памятники и артефакты, восстановление утраченных страниц и глав истории.
Ушаков С.В.
Институт археологии Крыма РАН
(г. Севастополь)
Предметы из металла из цистерны в центральном нефе базилики Крузе в Херсонесе: античность и варвары
Предметы из металла – относительно редкие материалы, которые используются как археологический (и тем более исторический) источник. В этом году исполнилось 50-летний юбилей со дня начала работ археологической экспедиции, организованной М.И. Золотарёвым. Экспедиция работала преимущественно в Северо-восточном районе Херсонесского городища (кварталы I, II, III, VI, C, XCVII, поперечные улицы, Теменос и др.). В результате многолетних, довольно масштабных работ был получен громадный археологический материал, прежде всего керамический.
Кроме того, в археологических отчетах за все эти годы зафиксировано немного более сотни (109) предметов из металла античного времени. Значительная его часть относится к позднеантичной (IV–VI вв.) эпохе и сохранилась в заполнениях цистерн и колодцев. Среди этих объектов выделяется большая рыбозасолочная цистерна, обнаруженная под полом центрального нефа базилики Крузе. Полученные из неё археологические материалы имеют значение как для датировки самого комплекса, так и в целом отражают материальную культуру Херсонеса этого времени. Основную часть археологического заполнения цистерны (строительная керамика, амфоры, краснолаковая, кухонная, простая столовая, лепная керамика, предметы из металла, кости и стекла) относится к концу V – началу VI вв. н. э. Анализ всех данных, в том числе и нумизматических, позволило сделать вывод, что окончательно цистерна была засыпана около середины VI в. в правление императора Юстиниана I.
Из этой цистерны происходит около трети – 33 % (от 109 всех учтённых в ходе многолетних раскопок) находок из металла. Сохранность предметов разная. Это железное кольчужное колечко, бронзовые фрагменты браслета, деталь замка от шкатулки, булавка, 2 разновеса (гирьки), спица для вязания сетей, обувные гвозди (4 из железа, 8 из бронзы), костяная ручка железного ножа. Среди других находок выделяются бронзовые фрагментированная фибула, 2 ключа-перстня, кольцо (колт) с многогранником, подвеска в виде топорика. Как можно видеть, большая часть всех предметов можно отнести к позднеантичной материальной культуре, другие, хотя и встречаются, как в Херсонесе, так и при раскопках других античных центров, но характерны прежде всего для варваров и найдены в их некрополях (бронзовое кольцо с многогранником, подвеска в виде топорика). На их примере вполне обоснованно можно говорить об определённой взаимосвязи античного и варварского миров. Находки из других комплексов Северо-восточного района Херсонеса (например, подвеска в виде человечка) подтверждают эту мысль.
Филипенко-Коринфский А.А.
(г. Севастополь)
К вопросу об исторической топографии путей сообщений и дорожных коммуникаций Ласпинской долины
Ласпинская долина является западными парадными воротами Южнобережья. В долину можно попасть через Ласпинский перевал. По соседству с перевалом у горного прохода Кучук-Богаз старая дорога, перевалив через кромку, петлями спускается в Батилиман. Затем она уже расходится по побережью, соединяя различные участки долины. Старая основная дорога из Кайту в д. Ласпи ведёт через хребет Донгуз-орун. Она, петляя, поднимается на перевал Биюк – богаз (Аждер-канат) И далее спускается в имение Ласпи, в ур. Шабурла. Сюда же спускаются тропа с пер. Улле. Далее верх Ласпинского амфитеатра ограничен обрывами г. Каланых-кая (627,0) – скалой Шабурла-кая (545,0) – Кучук-текне-бель (597,0 (598,5)) – г. Мачук(а) (578,0).
К ЮЗ от неё расположена ещё одна г. Мачук (Ласпи) (624,0). Как раз между ними находится перевал Мачука-богаз. Это узловое место дорог и троп. Сюда выводит дорога из района современного села Кизиловое (Вишнёвое) в урочище Кизылчихлых. Отсюда уходит тропа до восточной оконечности Байдарской яйлы г. Челеби-гяур-бели (656,5 (657,2)). Также отсюда тропа Фороз-богаз ведёт на побережье. На ЮЗ тянется гряда скальных возвышений Тышлар (Каялар). От неё на вершину Ильяс-кая (679, 6 (681,9)) вела широкая тропа к храму. Ещё один храм раскопан в 1976 г. под г. Мачук вблизи перевала, в 100 м. выше родника.
У Дюбуа находим, что «старое селение Ласпи простиралось от этих живописных пиков на полверсты ниже – в долину к западу». Это в самом верховье оврага Ласпи. Там находятся развалины деревни (Элис?) или Эски-кой и кладбища Ласпи. По лесистой долине между старым и новым Ласпи, спускается грунтовая дорога.
В 1916-1918 гг. провели археологические обследования Л.А. Моисеев и Е.И. Висниовская.
В 1916 г. в Ласпи провёл разведки и небольшие раскопки М.И. Ростовцев – в переписке с Моисеевым он сообщает, что раскопал на берегу небольшую часовню.
В 1926 г. А. Кубе издаёт коллекцию черепков поливной посуды из раскопок Ростовцева.
В 1965-1966 гг. и в 1976-1978 гг., в связи со строительством нового южнобережного шоссе, отделом археологии Крыма под руководством О.И. Домбровского были проведены археологические разведки со вскрытием ограниченных площадей.
Вместе с Олегом Ивановичем принимал активнейшее участие в разведках Л.В. Фирсов.
В августе-сентябре 1992 г. под руководством Е.А. Паршиной и О.Я. Савели в местах строительства в урочище Ласпи, были проведены охранные разведки с зачистками.
Тогда же по итогам разведок значительной части склона выше пансионата «Изумруд», О.Я. Савелей, А.А. Филиппенко и В.М. Шкатовым составлена схема средневековых дорог п урочище Ласпи.
Своеобразные энеолитические стоянки, выявленные на Южном берегу, относятся к числу так называемых "раковинных куч", расположенных на морском побережье и включающих керамику с кремневым инвентарем.
В 1828 г. археологи обнаружили здесь кремниевые орудия и кучи раковинных створок, давшие группе памятников название.
Стоянка «Ласпи-7» рассматривается как эталонный памятник приморского варианта мезолитической культуры Крымского полуострова и являет собой пример энеолитической стоянки.
Исследователи признают своеобразие ласпинских памятников и выделяют их из общности Горно-Крымской культуры в отдельную группу «стоянок типа раковинных куч».
Последующие эпохи неолита и бронзы в Ласпи — Батилимане представлены фрагментами керамики, выполненной еще без применения гончарного круга. Поверхность, достаточно качественно обожженных сосудов, украшалась орнаментом с помощью штампа – гребёнки или шнура, эти находки относятся к началу эпохи металла – энеолиту, или медному веку (III– II тыс. до н. э.).
В незначительном количестве на побережье встречаются фрагменты сосудов первых веков н. э.
В Ласпинском амфитеатре и на подходе к нему были рассредоточены около десятка поселений, время существования которых охватывает фактически всё средневековье – с V в. по XV в.
К IX–X вв. н. э. все удобные участки около родников, перекрёстках путей были плотно заселены. Остальная территория была организована как земли хозяйственного назначения: гончарные центры с комплексами печей и инфраструктурой, пахотные, пастбища, кошары для животных и пр.
Вся территория была обустроена сетью капитальных дорог различного назначения. Они проложены по трассам древних путей и троп. По ним, через перевалы, проходила связь с Хайтинской, Байдарской долинами и районом Тессели. Дорожная сеть здесь объединена в единую сложную систему коммуникаций. Характерны техника устройства поворотных маршей, подпорных крепид и других элементов. В настоящее время назрела необходимость составления единой карты-реконструкции древней системы дорожных коммуникаций долины Ласпи.
Хршановский В.А.
Институт археологии РАН
(г. Москва)
Ритуальные зольные холмы на позднеантичном святилище Китея
В юго-западном предместье боспорского города Китей (юго-восток Керченского полуострова), существовавшего с V в. до н. э. по VI в. н. э., за последнее десятилетие были открыты многочисленные погребально-поминальные комплексы, образующие, по предварительным данным, большое позднеантичное святилище. Предположительно, оно маркировано 24-мя (или 25-ю) земляными валами, расположенными параллельно друг другу на расстоянии от 50 до 650 м к западу от западной крепостной стены, прослеживающимися в меридиональном направлении (от береговой линии до подножья кряжа Джурга-Оба) на расстоянии до 1 км. Северная часть валов была уничтожена многолетней распашкой, южная (возможно) – интенсивной береговой абразией. К настоящему времени сохранились лишь часть валов между пахотным полем и высоким (до 30 м) обрывистым берегом моря. Высота и ширина валов постепенно уменьшаются к западу: от самого большого – № 1 (до 3 м высотой и 60 м шириной), ближайшего к западной крепостной стене Китея, до самых маленьких – №№ 23-24 (высотой до 0,5 м и шириной 10-15 м), крайних на западе.
В 2016 году, на валу № 1 над 30-метровым береговым обрывом, в зоне интенсивной береговой абразии был заложен раскоп XLVII. После 7 полевых сезонов он достиг площади около 200 м2 при средней глубине около 1,2-1,3 м. В юго-восточном и северо-западном углах раскопа открылись два зольных холма, получивших, соответственно, №№ 395 и 396. Первый был обнаружен в юго-восточной части раскопа, под тонким дерновым слоем (0,1–0,3 м) и слоем серо-желтого суглинка (насыпи, мощностью 0,3-0,5 м). Он состоял из перекрывающих одна другую тонких (0,03–0,05 м), различающихся по цвету и составу прослоек рассыпчатого зольно-пепельного грунта, с включениями фрагментов керамики, углей, обломков штукатурки (!), створок морских раковин, морской травы (камки) и многочисленных костей животных. В открытой нижней части зольника имелись мощные прослойки печины (длиной до 1 м, толщиной 0,1-0,15 м). Установленная высота его – не менее 1 м. Понижаясь к западу, зольник уходит в некопаный слой. Предполагаемая общая протяженность его с востока на запад – около 10 м. Ранее под северо-восточной частью зольника была обнаружена и исследована, впущенная в насыпь вала, яма, получившая порядковый № 394, по контексту образующая с ним единый ритуальный комплекс.
В 2022 году в северо-западной части раскопа на такой же глубине от дневной поверхности, был открыт ещё один близкий по конструкции и размерам зольник № 396, частично перекрытый слоем серо-жёлтого суглинка, образованный, как и зольник № 395, прослойками зольно-пепельного грунта с такими же включениями. Граница между зольниками не установлена, но их синхронность и принадлежность к одному ритуальному комплексу и одной культуре сомнений не вызывает.
Соответственно, все многочисленные артефакты и костные остатки животных (лошади, коровы, овцы, козы, свиньи, собаки, благородного оленя, кабана, лисицы, барсука, зайца-русака, а также птиц, дельфина, рыб), найденные при исследовании раскопа XLVII, по всей вероятности, являются приношениями, сопутствующими произведенному (или неоднократно производимому) обряду. Среди вещевых находок оказалось около 26 тысяч фрагментов амфорной, черно- и краснолаковой, чёрнолощёной, красно-, светло- и сероглиняной кружальной керамики, многочисленные обломки лепных сосудов, терракотовые статуэтки, светильники, пряслица, грузила, медные монеты, золотая топоровидная подвеска, бронзовая пальчатая фибула, обломки стеклянных сосудов, костяные изделия. Хронологическая вилка найденного в нестратифицируемом слое материала необычайно широка: от IV в. до н. э. до середины VI в. н. э., но подавлящее большинство датируется второй половиной IV – V вв. н. э. Таким образом, время возникновения и функционирования ритуального комплекса на валу № 1 в раскопе XLVII, погребально-поминальных комплексов под валом № 4 (раскоп XLVI) и, предположительно, большинства из исследованных во всём юго-западном предместье Китея, относится к эпохе Великого переселения народов.
Цапко С.А.
Крымский федеральный университет
им. В.И. Вернадского
(г. Симферополь)
Железные кресты из раскопок Мангупского городища
Металлические кресты неоднократно становились темой специальных исследований, посвящённых средневековой Таврике (IX – XV вв.). На сегодняшних день, известны и опубликованы железные процессионые кресты найденые при раскопках памятников Херсонеса, Эски-Кермена, Горзувит, Пахкал-Каи, Кильсе-Буруна, Семидворья и др. Аналогичные предметы обнаружены в восточном Крыму на территории поселений Артезиан, Отузы 2, в портовой части Сугдеи, некрополе Судак-IX. В рамках данной работы будут исследованы кресты, скрученные из железного жгута или проволоки, происходящие из раскопок Мангупского городища. За все годы исследований подобные изделия были обнаружены при раскопках княжеского дворца, храма Св. Константина, «церкви 2015 г.», церкви Св. Георгия, Цитадели и пещерной церкви Кильсе-тубю расположенной в ближайшей округе Мангупского городища. Некоторые изделия сохранились полностью с небольшой ножкой, скорее всего предназначенные для крепления на деревянные или другого рода конструкции.
За все годы исследований Мангупского городища выявлено около 20 подобных железных крестов из различных комплексов, находящихся на плато. В рамках Крымского полуострова подобные изделия широко распространены и концентрируется на памятниках Южного берега Крыма.
Чегер С.Б.
ГБОУВО РК КИПУ имени Февзи Якубова
(г. Симферополь)
История археологического изучения османского Мангупа
В 1475 году после продолжительной осады, османские войска захватили Мангупскую крепость. С этого времени и вплоть до конца XVIII в. Мангуп становится центром крупнейшего османского судебно-административного округа провинции Кефе. В самом городе находились кади (судья) и османский гарнизон. Утратив статус княжеской резиденции, османский Мангуп продолжает играть ключевую роль в военно-политическом и административно-правовом устройстве юго-западной части Крыма.
История археологического изучения османского Мангупа начинается с момента первых раскопок городища в середине XIX в. Однако, результаты таких исследований в 1853 (А.С. Уваров), 1890 (Ф.А. Браун), 1912-1913 (Р.Х. Лепер), 1938 (Е.В. Веймарн, М.А. Тиханова, А.Л. Якобсон), 1967-1974 гг. (Е.В. Веймарн), за исключением отдельных категорий находок, остались для нас неизвестными.
Одним из первых направлений исследований османского Мангупа стало изучение системы оборонительных сооружений. Благодаря работам 1970-1980-ых гг. результаты которых были опубликованы в монографии А.Г. Герцена, удалось установить основные этапы развития оборонительной системы Мангупа, в частности для периода османского присутствия. Исследование фортификационных укреплений городища продолжилось в виде археологических разведок 1997-1999 и 2005-2011 гг. и раскопок 2007-2013 гг.
Другим направлением исследования османского Мангупа стало изучение его исторической топографии – исследование жилых кварталов и отдельных архитектурно-топографических доминант города. Ключевыми в этом плане являются раскопки 1970-1971 и 1990-2005 гг. у тыльной стороны цитадели. В ходе археологических работ было открыто около 11 каменных построек с примыкающими к ним хозяйственными комплексами. Результаты раскопок, за исключением отдельных находок, к сожалению, не были опубликованы. Как отмечают авторы раскопок, на протяжении XVI в. общая интенсивность жизни на данном участке постепенно снижается, а к началу следующего столетия и вовсе останавливается. На территории цитадели также был исследован октагональный храм, который в период османского владычества использовался в качестве мечети.
В 1997, 2001-2005 гг. проводились археологические работы на территории жилого квартала в районе церкви св. Константина. Здесь были исследованы археологические комплексы второй половины XVII – начала XVIII вв. Позднейший этап функционирования города также хорошо отражен в материалах раскопок «городской свалки» вблизи синагоги-кенассы, которая исследовалась в 2005-2006 гг.
В 1992-1994 и 2015-2016 гг. были полностью исследованы два наиболее поздних христианских храма в восточной части Мангупа – церкви св. Константина и св. Георгия. Сооруженные в XV в. церкви, пережили 1475 г. и продолжали использоваться на протяжении всего XVI в. вплоть до начала XVII в.
В 2009-2013 гг. в западной части городища полностью исследовано культовая постройка раббанитско-караимской общины города – здание синагоги-кенассы. Согласно результатам исследований постройка была сооружена в уже сформированном жилом квартале не позднее второй половины XVI в.
В 1985-1986 и 1991 гг. проводились археологические, а в 1990-2010 гг. – эпиграфические исследования караимского некрополя в балке Табана-дере. Эти исследования показали, что время его функционирования приходится на середину XV – конец XVIII вв. Еще один хорошо исследованный некрополь османского Мангупа расположен у церкви св. Константина. Здесь в 1993, 1998-2000 гг., было раскопано 175 погребальных сооружений (грунтовых, плитовых и скальных могил), большая часть которых датируется в пределах XVI в.
Таким образом, в ходе продолжительных археологических раскопок были исследованы оборонительные сооружения, культовые постройки и жилые кварталы, а также городские некрополи османского Мангупа. Результаты раскопок позволяют реконструировать развитие города и его топографические изменения в период османского владычества.
Шелов-Коведяев Ф.В.
Национально- исследовательский университет
«Высшая школа экономики» (г. Москва)
Вылазка боспорян в Таврику в начале V в. до Р.Х.?
Проведённая июлем 2024 года в Лапидарии Восточно-Крымского историко-культурного музея-заповедника аутопсия камня КБН 114 (номер хранения КЛ-1014) позволяет реабилитировать первоначальное (ИАК 10, 1904, с. 63–64) чтение В.В. Латышевым знаменитого надгробия Тихона. По закруглённому ребру (первоиздатель называет его обрезом) памятника надёжно читается – Ταύροισι πε[σὼν ...] «павший в таврах» (к формуле «в + этноним» ср. КБН 180, стк. 3).
Весь облик артефакта (а не только шрифт надписи) говорит в пользу его датировки началом V в. до Р.Х. Согласно Геродоту (Hdt. IV 99) территория тавров в тот период простиралась до западной границы Акмонайского перешейка в районе Феодосии.
Описание В.В. Шкорпилом (ИАК 9, 1904, с. 80, № 35) условий находки эпитафии позволяет предполагать, что стела не была непосредственно связана с обнаруженными вокруг неё захоронениями. Если же она украшала собою кенотаф, то нельзя исключить, что адресат (по-видимому, командир вооружённого отряда) хороших (как отметил ещё В.В. Латышев) стихов, написанных на его кончину, не вернулся из рейда по тылам скифов. Ведь последние, по данным новейших раскопок В.П. Толстикова, в то время, как раз, атаковали Пантикапей и, в конечном итоге, разрушили его.
Юрочкин В.Ю.
Институт археологии Крыма РАН
(г. Симферополь)
Могильник Суук-Су в истории отечественной археологии
советского периода
1.Могильник расположен на правом берегу реки Суук-Су в урочище Хазары на территории Гурзуфа. Открыт в 1889 г. А.Н. Харузиным по сообщениям местных жителей. Впоследствии за работами на его территории наблюдал А.Л. Бертье-Делагард.
2. Наиболее масштабные раскопки велись молодым сотрудником ИАК Н.И. Репниковым в 1903-1905 гг. при государственном финансировании на общественных землях у подножия Лысого бугра. Затем они продолжились за счёт средств А.Л. Бертье-Делагарда в имении О.М. Соловьёвой «Суук-Су», расположенном к югу.
3.В раскопках значительное содействие оказали: начинающий археолог Н.Е. Макаренко, надсмотрщик Керченского музея древностей С.П. Петренко и молодой рабочей Н.З. Федоров, также связавший последующую деятельность с археологией Херсонеса. В 1905 г. раскопки посетил учёный-антиквар барон Ж. де Бай, ранее предложивший понятие «готского стиля».
4. При раскопках были обнаружены более двухсот погребальных сооружений: склепов, грунтовых и плитовых могил. Наибольший интерес представляли раннесредневековые захоронения с характерным набором женских украшений: орлиноголовыми пряжками, двухпластинчатыми фибулами, золотыми колтами. Они демонстрировали явное сходство с украшениями германских народов Западной Европы раннесредневековой эпохи.
5. В 1906-1907 гг. Н.И. Репников опубликовал материалы раскопок под красноречивым называнием «Некоторые могильники области крымских готов». Впоследствии данная этническая атрибуция сыграла отрицательную роль в судьбе памятника.
6.Суук-Су и другие аналогичные раннесредневековые могильники Н.И. Репников рассматривал как единую археологическую культуру «Суук-Су = С.С.». К ней же был отнесён могильник на склонах Эски-Кермена, раскопки которого в конце 1920-х гг. вёл Н.И. Репников. Однако название не прижилось в науке: отношение к «готскому вопросу» после прихода в Германии к власти нацистов становилось все более негативным.
7.После окончания Великой Отечественной войны неоднократно предпринимались попытки иной этнической атрибуции подобных памятников. Возможность объединения их в единую археологическую культуру не рассматривалась, поскольку первостепенное значение предавалось вопросом этноса. Позиции в отношении крымских готов были закреплены решениями Сессии по истории Крыма 1952 г.
8. Значительную роль в реабилитации «готского вопроса» и связанных с ним древностей Суук-Су сыграли в советское время О.И. Домбровский и В.В. Кропоткин.
9. Благодаря В.К. Пудовину материалы Суук-Су в 1961 г. стали основой хронологической схемы развития раннесредневекового инвентаря Восточной Европы.
10. Эту работу продолжил в 1970-1980 гг. А.К. Амброз, видевший, вслед за Н.И. Репниковым, в раннесредневековых древностях Южного и Юго-Западного Крыма проявление особой археологической культуры «Суук-Су». Однако это название вновь не получило распространения в науке. Могильник так не стал эпонимным, хотя к этому имелись все основания.
[1] Тогда, оказавшись в Херсонесе как участник конференции, проводимой Т. Ю. Яшаевой, я перенес любопытную находку в дворовое хранилище архитектурных деталей у Н. А. Алексеенко, но недавно там производились строительные работы с вывозом "мусора". Удалось спасти только ее, а потерянным навсегда оказался второй из "састеров" Херсонеса -- килограммовый метеорит-палласит. Но к счастью, следов и остатков этого "знамения Девы" (из декрета в честь Диофанта IOSPE I-2, 352, 251) еще немало осталось.
[2] Исследование антропологического материала проведено к. и. н., н. с. лаборатории контекстуальной антропологии Института археологии РАН Н. Г. Свиркиной.
