3 мая 1798 года родился Густав Хенрик Атанази Олизар (Gustaw Henryk Atanazy Olizar, 1798-1865) - польский аристократ, поэт, мемуарист и публицист. Густав Олизар не только слагал романтические стихи, но и подлинно вёл образ жизни романтического героя.
Романтизм стал преобладающим стилем русской литературы в самом начале XIX века, как раз тогда, когда происходили описанные события. Особенностью этого литературного стиля стало перемещение точки внимания от внешнего события к внутреннему миру героя; от настоящего момента к прекрасному и неведомому будущему или к далёкому и героическому прошлому. Романтический герой часто выступает как тайный двойник поэта, действующий в придуманном мире и обладающий рядом выдающихся качеств, которых у реального прообраза может не быть, но говорящий от своего лица о чувствах и идеях самого автора. Зная об этой особенности, современники поэтов предполагали, что в их стихах зашифрованы или описаны случаи из их личной жизни. Волнующее сочетание искренности и тайны, выдуманного и реального вызывало восторг читателей.
Густав Олизар испытал чувство всепоглощающей любви к недостижимой прекрасной даме, с достоинством перенес последовавшие перипетии судьбы, превратив свои переживания в творчество. И конечно же, эта история была связана с Тавридой, - в те времена малодоступной и диковинной стороной.
Густав Олизар родился в Коростышеве. Обучался в Кременецком лицее, в котором учились многие будущие выдающиеся деятели польской культуры и общественного движения. Не окончив курса, в 1814 году, в возрасте 16 лет, Олизар с больным отцом уехал в Италию, где неожиданно женился на Каролине де Моло. Семья поселилась в имении Коростышев, где молодой граф Олизар устроил салон искусств, собирал картины и книги, организовал образцовое по тем временам сельское и плановое лесное хозяйство. Брак продлился недолго: 4 года, в этом браке рождены сын Кароль и дочь Людвика. Через четыре года брак был расторгнут.
Поистине романтическая история южного периода жизни Г.Олизара начинается с его влюбленности в Марию Раевскую, дочь генерала Н.Н. Раевского. С Раевскими Олизар познакомился в Киеве, после расторжения своего первого брака, когда искал достойного общества для общения. Долгое время Г. Олизар был близким другом Раевских, был вхож в их дом, где его принимали радушно. Юноша еще не знал, насколько глубоко вскоре изменится его жизнь: «Сначала казалось, что не грозит никакой опасностью эта невинная доброжелательность; но когда из нескладного ребенка начала формироваться прекрасная дева (…) Мария Раевская стала украшением собраний и балов; с развитым умом и прекрасным талантом пения, она была предметом всеобщего обожания и восторга. Уже тогда я чувствовал обиду за то, что, хотя первым осознал это удивительное преображение, я не заслужил у нее даже чувства благодарности».
В 1823 году Густав Олизар посватался к Марии Николаевне Раевской. Он отослал два письма, - возлюбленной, Марии Раевской, и её отцу Николаю Раевскому. И в обоих ответных письмах получил вежливый, но непреклонный отказ. Ответ отца был таков: «Для меня самая жестокая вещь из возможных – это иметь честь отвечать, дорогой граф, на ваше предложение, которое я предчувствовал, и на которое могу дать вам лишь отрицательный ответ. (…) Иметь право любить вас как сына - это было бы верхом моих желаний, тем более, что узнав вас во время ваших домашних несчастий, - я не сомневаюсь ни на мгновение, что вы знали бы, как сделать мою дочь счастливой. Но этот рок, (…) разница наших религий, нашего образа мыслей, наших обоюдных долгов, вы это сказали бы – я говорю, наконец, наших двух национальностей – все, кажется, поставило непреодолимый барьер между нами. Сказать вам после этого, что мы надеемся продолжать видеть вас в нашем доме, как лучшего из наших друзей (…)». Ответ Марии тоже не успокаивал сердце: «Я получила Ваше письмо и предложение которые Вы мне делаете, дорогой граф: оно ещё более привязывает меня Вам несмотря на то, что я не могу его принять. Нисколько не сомневайтесь в моём уважении к Вам (…) Но подумали ли Вы сами, дорогой граф, о том положении, в котором находитесь? Отец двух детей, разведённый муж; на что у нас смотрят совсем не так, как в Польше... Я надеюсь, это не лишит нас возможности видеть Вас в нашем доме, где Вы были приняты так дружественно. Будьте уверены, что во всех обстоятельствах можете рассчитывать на меня, как истинного друга».
Густав Олизар признаётся, что был совершенно оглушен отказом. И, при этом, он утешался тем, что причиной отказа были не его личные недостатки или ошибки, но разность национальностей и религии.
Близким другом семьи Раевских был Александр Пушкин. Пушкин и Олизар были знакомы, общались во время их пребывания в Одессе, были вхожи в одни и те же дома и салоны, оба дружили с Раевскими и восхищались юной Марией, посвящая ей свои строки, однако общение их можно охарактеризовать скорее, как товарищество -соперничество. К примеру, Олизар обращается к Пушкину с творческим напутствием «К Пушкину»:
«Пушкин! Ты еще так молод!
А отчизна твоя столь велика!..
Еще и слава, и награды, и надежда
У тебя впереди!
Возьми лиру и мужественным голосом
Пой... Не я укажу на предметы твоих песен!..
Не издевайся лишь над побежденными судьбой,
Иначе потомки такой твой стих отвергнут.»
Пушкин, узнав об отказе Марии в помолвке с Олизаром, «посыпает солью» его раны:
«И тот не наш, кто с девой вашей
Кольцом заветным сопряжен;
Не выпьем мы заветной чашей
Здоровье ваших красных жен;
И наша дева молодая,
Привлекши сердце поляка,
Отвергнет, гордостью пылая,
Любовь народного врага»
Однако, в следующей строфе смягчает насмешку и протягивает руку дружбы брату-поэту:
«Но глас поэзии чудесной
Сердца враждебные дружит —
Перед улыбкою небесной
Земная ненависть молчит,
При сладких звуках вдохновенья,
При песнях лир...
И восстают благословенья,
На племена нисходит мир»
Страдания графа были так велики, что он не смог жить прежней жизнью: заниматься делами службы, участвовать в планировании действий тайных обществ, отдаваться делам дружества и товарищества. Чтобы забыться и излечить раны сердца при помощи верного лекаря – времени, Г. Олизар оставил службу и собирался предпринять длинное путешествие на восток через Крым, Кавказ, Персию, до самой Индии. В Крым Олизар отправился вместе с Воронцовыми, их свитой и слугами, всего путешественников собралось около 30 человек. Г.Олизар называет это общество очень многочисленным и очень приятным. Во время плавания море было бурным, и когда у бухты Ласпи судно попало в штиль, капитан поспешил воспользоваться им и причалить. Поднявшись по горной дороге, гости оказались у домиков француза Компера (арендатора имения). Госпожа Компер удивила гостей картофельной кашей на молоке, традиционным польским кушаньем, -как оказалось, блюдом её родной земли. Оба домика тут же были отданы гостям в их полное распоряжение. На следующий день Воронцовы со свитой отправились через Ялту в Гурзуф, в имение графа Воронцова (бывший домик Ришелье, едва ли не единственный европейский дом на ЮБК в то время).
Запланированное долгое путешествие неожиданно и окончилось на ЮБК: «Быть может, для выносливости моего характера было бы лучше, чтобы я держался своего первоначального плана и отбыл путешествовать на Восток, но поехав однажды верхом к своему знакомому Бороздину, живущему в Кучук-Ламбате, и приверженного там турецким обычаям, я увидел в декабре несколько кустов буйного шиповника, повторно цветущего в месте, именуемом Артек, и спросил невольно сопровождающего меня татарина, кому бы этот дикий участок земли у берега моря мог принадлежать и можно ли его приобрести? (…) И вот на следующий день мой переводчик Али с довольной миной доносит, что присмотренный мною участок не используется, это лишь дикие скалы, пространство (…), чудесно украшенное дикими деревьями и зарослями, и он добыл для меня это наследство у собственника, татарина из деревни Партенис за… два рубля серебром! Удивленный, я вначале возмутился, так как не давал ему вовсе поручения на эту покупку. Но позднее я не смог преодолеть искушения покупки земельной собственности за такую жалкую цену, за которую я не приобрел бы ничего даже на луне, если бы вдруг до нее добрался. Так я стал собственником в древней Тавриде и, желая расширить свои владения, чтобы не пришлось потом дорого покупать прилегающие земли, я стал владельцем около 200 десятин земли. Когда позднее я начал строительство для того, чтобы осесть в принадлежащей мне колонии, заложил виноградник, плантацию оливковых деревьев и оградил владение циклопической каменной стеной, мои расходы достигли 80 тысяч рублей».
Г. Олизар назвал свое новое владение старинным греческим именем: Кардиатрикон, от двух слов «kardia» сердце и «jatrikor» лекарство, отразив в имени его собственные надежды. И, как признавался граф, - «Все это сотворено было в надежде, что когда-либо бесчувственная Мария, для которой русский поэт Пушкин написал свою красивейшую поэму под названием: «Бахчисарайский фонтан», осматривая когда-либо место, которое любила, кинула милосердный взор быть может запоздалого сожаления на нелюдимого отшельника Аюдага».
На гравюре Ф.Гросса, сделанной в 1846 году, когда «Артек» уже был собственностью Потемкиных, мы видим и виноградники, и деревья, похожие на оливы, и несколько домов, - два одноэтажных и двухэтажный в центре между ними. Как указывает автор книги «Гурзуф- первая жемчужина ЮБК» Наталья Макарухина, в одном из этих домов мог жить Г.Олизар, однако нет сведений в каком именно. Здания в очень сильно измененном виде находятся в Гурзуфе, на улице Гайдара, сейчас-на территории лагеря «Горный». Кроме того, есть предположение о том, что первые постройки и дом Олизара находились ближе к морю, на первом купленном участке, на территории современного лагеря «Морской», и не сохранились
Густав Олизар жил уединенно, редко выезжая, иногда проводя в одиночестве целые недели. Южный берег полуострова, манящий своим климатом и видами, только начинал заселяться новыми жильцами. В воспоминаниях Густав Олизар указывает, что посещал соседа - Бороздина, иногда принимал Воронцовых с короткими визитами, во время поездок за провизией в Симферополь бывал в обществе.
В 1825 году в гостях у Олизара побывал его соотечественник - поэт Адам Мицкевич. Густав Олизар с большим уважением относился к своему соотечественнику. Ему приятна была дружеская поддержка певца, ободрение от него. В сонете «Аю-Даг» А. Мицкевича есть строфа, напоминающая об Олизаре, его любви и удалении от мира в «Кардиатриконе»:
«Не так ли, юный бард, любовь грозой летучей
Ворвется в грудь твою, закроет небо тучей,
Но лиру ты берешь - и вновь лазурь светла.
Не омрачив твой мир, гроза отбушевала,
И только песни нам останутся от шквала -
Венец бессмертия для твоего чела».
Уединенная жизнь если и вела к излечению сердца, то не прямым путем, - не путём забвения: под властью чувств Олизар начал писать стихи, посвящая их образу любимой Марии, так проживая и осознавая произошедшее между ними. Сборник стихов, написанных в Крыму, носит название «Воспоминания», он был издан в 1840 г, в г. Вильно, в типографии Юзефа Завадского. Чрезвычайно редко встречается этот сборник в русских библиотеках, особенно в переводе на русский язык. Далее все тексты так же цитируются по переводу Раисы Добкач.
В романтических стихотворениях этого сборника – идеализированное, наполненное ярким чувством отражение произошедших событий и дум о них.
О себе, о своём положении в жизни и в любви автор иносказательно говорит в стихотворении «Ручеек»:
«Плывите, ах! Плывите, спокойные воды,
Прибрежные цветы вглядываются в вас,
Такое же счастье в давние годы
Знал и я в мой молодой век.(…)
Сейчас, когда я прожил половину своего века
Уже невозможно нас обоих сравнивать
Я, измученный тоской, тянусь к могиле,
Ты бежишь освежать новые цветы.»
Уже переживший семейные невзгоды и житейские неурядицы граф чувствует себя значительно старше своих лет, для него юная Мария в её беспечности-лишь легко бегущая волна, дарящая своё внимание новым поклонникам.
Признавая, что поэзия его уступает поэзии Данте и Петрарки, воспевавших своих дам, Олизар всё же решается петь о своей любви, ведь «Одни лучше воспеты – но ты любима искренней!».
Посвятив сборник стихов прекрасной даме, написав мемуары, облагородив имение Артек Густав Олизар вновь вернулся в гущу общественной жизни. Жизнь его была долгой, наполненной событиями и благородными делами, сложился и семейный круг.
Вспоминая о роли южного периода в своей жизни, Олизар писал : «В целом о своем пребывании в Крыму, случайно приобретенной там собственности у подножия горы Аюдаг, о занятиях плантатора, отшельничестве, горестях и развлечениях я должен поведать, что это был последнее открытое безумие моей романтичной молодости».
